читать дальшеИ Оннофлэ также стала тянуться к Нантену.
Дни шли, и все более трепетной становилась душа эльфа из чащи. Ночью, что равнялась дню, он возжелал вдруг увидеть ее вновь и выйдя из леса вдруг увидел ее, танцующей при свете луны на поляне. Тогда они встретились, и в словах нашло воплощение то, что было давно уже нашло воплощение в их душах.
И всю весну, и всю лето счастливыми прожили Нантен и Оннофлэ. Но расставшись однажды осенней ночью, Нантен поутру вдруг нашел эльфу спящей. Скорбь мгновенно переполнила его, и диковинным это было, ведь никогда прежде не горевал никто из жителей Элентаны по вдруг замершим, и не находилось слов утешения для обитателя лесов, ведь слов таких в речи эльфов не было.
Тогда безутешный Нантен вдруг задумал пробудить спящую Оннофлэ, и еще более дивились тому эльфы, и смутная тревога вдруг появилась в сердцах прозорливых и умудренных.
______________________________________________________________________
читать дальшеИснеорэ ходили на своих кораблях северными водными путями намного чаще, чем южными; со временем они стали расселяться немногочисленными семьями и родами на встречаемых островах. Не скоро, но все же многие острова и гряды и архипелаги на северо-западе стали обитаемы; тогда Элентаной стали называть не только материк и западное его побережье, но и все острова, что лежали на пути к водоразделу и на пути к закату.
Далее всех на запад заплыл Наирэ и его спутница Амирфлэ. Не сразу он остался на небольшом скалистом острове, названном им Артен Леён – Безлистным Краем, - ибо лишь одна древесная роща была на всем острове. На самой южной оконечности росли невысокие березы и осины, укрытые уступами от непрестанных ветров. Серые скалы высились почти всюду, куда хватало взгляда, и решил не приставать на своей ладье к этой земле, продолжив путь свой далее на запад. Но более не встретил земель за много скитаний по волнам Наирэ; тогда эльф, прислушавшись к словам возлюбленной своей, решил возвратиться на остров Артен Леён.
Высадившись с южной стороны, увидел тогда иснеорэ те единственные деревья, что росли на острове. Прекрасным и спокойным показалось тогда ему это место, и паруса были спущены и встала ладья в небольшом заливе, куда стекали воды коротких и быстрых ручьев с прибрежных холмов. Артен Леён оказался полон ключей и родников; часами и днями Амирфлэ слушала, зачарованная, шум водотоков, смотрела на брызги мокрые камни, выстилающие дно и берега их, в то время как Наирэ взбирался на горы и всматривался вдаль, пытаясь разглядеть сквозь туманы и дымки и облака земли где-нибудь еще, кроме родных краев на востоке.
Эльфийский глаз лишь внешне выглядит как человеческий, видимый же эльфом мир не похож на мир, что предстает взору человека. Взгляд иснеорэ способен увидеть дно залива сквозь темные волны прибоя и различить деревья, будь они даже на одной прямой с наблюдателем; выточенный куб иногда являет более 3граней, а листья деревьев и травы – свое дыхание. В темноте тончайшими светлыми линиями очерчиваются горы, дороги и строения; наконец, некоторых из первых эльфов даже с закрытыми глазами не переставали различать цвета. Так жители Элентаны много ранее людей узнали глубину рек, озер и морей и высоту гор.
Наирэ всматривался в светло-голубые дали и задавался вопросом: отчего корабли, видимые им до поры, после все же исчезают за некой линией, сводящей небо и воды воедино. Иногда эльф, быстро открывая и закрывая глаза, мог снова различать исчезающие на востоке суда, но рано или поздно они все же исчезали совсем, словно опускаясь под темнеющие вершины гор Мэлори – прибрежных хребтов на побережье Элентаны. Тогда впервые эльфийская мысль узнала слово «форма», ибо именно о ней подумал Наирэ.